Никита снова повторил «как голубой» и вслед за этим сказал «тискаешь меня, как девку», не замечая явного противоречия в своих словах: если «как девку», то при чём здесь «голубой», а если «голубой», то тогда при чём здесь девка… «не ложись с мужчиной, как с женщиной»? Кажется, так говорится в одной постоянно популизируемой в коммерческих целях книжке… как с девкой — не ложись, не надо; мужчины так называемой гетеросексуальной ориентации, попадая в замкнутые мужские сообщества, будь то армия или тюрьма, нередко ложатся с мужчинами как с женщинам — более сильные повсеместно насилуют более слабых, предпочитая на время забывать про свою «правильную ориентацию», и из всего этого действительно получается мерзость… кто б с этим спорил!»Не ложись с мужчиной, как с женщиной»… не ложись! А с мужчиной как мужчина, не как с женщиной — как парень с парнем? То-то и оно… лукавая фраза!
Впрочем, Никита сказал «к а к голубой», и хотя в этом союзе «как», имеющим сравнительное значение, изначально присутствовала уловка, свидетельствующая либо о полном профанстве говорящего так, либо о его сознательном лукавстве, Андрей сразу отмёл мысль о Никитином лукавстве… шестнадцатилетний Никита был банально несведущ в психологии так называемых «ориентаций», никогда не акцентируя своё внимание на этой теме применительно к себе — не мороча этой темой себе голову, и этим объяснялось всё его поведение с того момента, как он проснулся.
— Никита… тебе что — неприятно всё это? — спросил Андрей, напряжением мышц удерживая Никиту под собой — вдавливая его пахом в матрас; уже спросив, Андрей запоздало сообразил, что спрашивать Никиту так — в лоб — было бы не нужно, потому что он сейчас скажет в ответ, что «да, неприятно», и все: слово «неприятно» будет им, Никитой, произнесено, а дальше он может запросто уцепиться за него, уже не думая — не пытаясь разобраться в своих ощущениях.
— А почему… почему мне это должно быть приятно? — отозвался в ответ Никита, и Андрей обострённым чувством вживания в Никитину логику уловил-понял, о чём Никита у него спрашивает.
— Действительно… почему тебе это должно быть приятно? — глядя на Никиту, Андрей озадаченно хмыкнул, при этом комично изобразив озабоченность на лице. — Ты считаешь, что тебе это приятно не должно быть… ну, никак не должно быть тебе это приятно! А между тем… между тем, Никита, тебе это приятно… вот ведь незадача какая! Гладко было на бумаге, да забыли про овраги… — Андрей рассмеялся и, не давая возможности Никите что-либо сказать в ответ, тут же спросил его сам: — Тебе сколько лет, Никита?
Андрей знал от Игоря, что Никита учится в одиннадцатом классе, а значит лет Никите не меньше шестнадцати, и, тем не менее, Андрей задал Никите вопрос о возрасте, чтоб задать ему вопрос следующий.
— Ну, шестнадцать… скоро будет семнадцать — и что с того? — отозвался Никита, не совсем понимая, при чём здесь возраст.
— Шестнадцать… скоро будет семнадцать… — словно эхо, повторил-проговорил Андрей, глядя на лицо Никиты вдруг устранившимся — отстранённым — взглядом. — Это хорошо… это очень хорошо! А то я сейчас испугался — ненароком подумал…
Андрей умышленно замолчал, и Никита, не дождавшись окончания мысли, первым нарушил паузу — спросил, подозрительно глядя Андрею в глаза:
— Чего ты испугался?
— Я вдруг подумал сейчас… подумал: а не педофил ли я, позволив тебе кайфовать со мной? Блин… такая вот мысль пришла мне в голову!
— Ха! — не замедлил с ответом Никита, мысленно удивляясь Андреевой неосведомлённости по этой части. — Педофилы трахают маленьких, совращают-насилуют малолеток.
.. я что — малолетка, что ли?
— Вроде как нет… не малолетка, — улыбнулся Андрей той живости, с какой Никита отреагировал на его хорошо изображенное сомнение. — Писюн у тебя о-го-го… не малолетний писюн — не маленький! Так вот… и писюн у тебя нормальный, и лет тебе шестнадцать, и даже почти семнадцать, а только, Никита… чего ты такой наивный? Или в вашем городе Незалупинске все такие наивные — простые, как ты?
— Почему это я наивный? — отозвался Никита, и в голосе его прозвучала невольная — едва различимая — обида… глядя на Андрея, Никита вдруг подумал — внезапно поймал себя на мысли — что ему совсем не хочется выглядеть в глазах Андрея малолетним недоумком.
— Потому что, Никита, в твоём возрасте многие парни между собой не только виртуально, а и реально кайфуют — с наслаждением трахаются, тащатся… короче, имеют полноценный секс — по полной программе. А ты… ты — как с Луны свалился! Смотри…
Андрей, сжимая ягодицы — с наслаждением вдавливаясь пахом в пах Никиты, волнообразно задвигал бёдрами, плавными наездами медленно скользя взад-вперёд по Никитиному телу; ягодицы Андрея, играя ямочками, под раскрытыми ладонями Никиты словно ожили — зашевелились, то уменьшаясь-затвердевая, то вновь наполняясь сочной упругостью, — двигая задом, Андрей неожиданно опустил голову вниз — и Никита, тут же ощутив на своей шее обжигающе жаркое прикосновение Андреевых губ, невольно содрогнулся от удовольствия…
Может, минуту, а может быть, две минуты Андрей сладострастно мял Никиту, с нескрываемым наслаждением вдавливаясь в него всем телом, горячими губами он скользил по Никитиной шее, и все это время Никита, не убирая ладони с Андреевых ягодиц, лежал под Андреем с раздвинутыми, широко разведёнными врозь ногами, испытывая не просто удовольствие, а сладостью полыхающее во всём теле вполне конкретное — сексуальное! — наслаждение… он, Никита, не должен был это наслаждение испытывать, но оно было, оно наполняло всё его тело неизъяснимой сладостью — и что-либо сделать с этим, как-то этому воспротивиться он не мог… и не мог, и не хотел — это был кайф!
— Вот так, Никита… — Андрей, отрываясь от Никиты — вновь приподнимая голову, посмотрел Никите в глаза, и во взгляде Андрея Никита увидел что-то такое, жаром проникающее в душу, отчего у него, у Никиты, сладко дрогнуло сердце; секунду-другую они молча смотрели друг другу в глаза… наконец, улыбнувшись, Андрей весело и вместе с тем уверенно произнёс-проговорил: — Мне, Никита, такое нравится — мне это в кайф… и тебе это в кайф — тебе тоже по кайфу… ну, и какой из этого следует вывод?
Никита, не отвечая, смотрел Андрею в глаза, но взгляд Никиты был снова обращен во внутрь — в самого себя… да, ему, шестнадцатилетнему Никите, ученику одиннадцатого класса, никогда ни о чём таком не думавшему, было приятно… и не просто приятно, а было очень приятно — отрицать это было бессмысленно… отрицание было бы ложью, а ложь — убежище трусов, — он, Никита, трусом себя не считал… и «какой из этого следует вывод», Никита в общем и целом уже понимал — теперь, когда всё вдруг прояснилось: и почему он проснулся голым, и почему Андрей, только проснувшись, тут же полез его лапать… он по-прежнему не помнил, как и что они делали ночью, и потому, лёжа сейчас под Андреем, он не мог в деталях представить, как именно это может происходить, если вдруг сейчас будет происходить, но в общем и целом… в общем и целом Никите было понятно, что значит «орально» и «анально»… хоть «анально», хоть «в жопу — суть от этого не менялась! Непонятно Никите было другое: почему э т о приятно ему, Никите, никогда о таком не то чтобы не мечтавшему, а даже не думавшему — никогда о таком не помышлявшему?
— Эй! — шутливо окликнул Никиту Андрей; в общем и целом понимая, о чём парень, лежащий под ним, может думать-гадать в данный момент.
— Ты на связи, Никита? Не отвлекайся… — Андрей рассмеялся, горячо вдавившись в Никитин пах напряженно твёрдым членом. — Проснись и пой!
Обрывая собственные мысли, Никита вновь переключил внимание на Андрея, и… странное чувство охватило Никиту, — Андрей смотрел Никите в глаза, и было во взгляде Андрея что-то такое необъяснимо манящее, тёплое и щедрое, искренне радостное, отчего Никита вдруг почувствовал в груди странное — сладостное — томление… всё было в кайф: и лежать под Андреем, чувствуя на себе горячую тяжесть его обнаженного тела, и ощущать вдавившуюся в пах горячую твёрдость напряженного Андреева члена, и видеть перед собой лицо Андрея, ставшее вдруг притягательно симпатичным… в кайф было всё, и это ощущение кайфа было всеохватывающим, но даже не это было странно, а странно было то, что сам вопрос, почему это приятно, неожиданно затушевался, скукожился, отступил на задний план — стал несущественным… вопросительно глядя Андрею в глаза, Никита непроизвольно сдавил ладонями Андреевы ягодицы, и ощущение их сочной упругости тут же отозвалось приятной ломотой в напряженном Никитином члене, — все было и странно, и непонятно, и вместе охуительно приятно… всё было в кайф!
Чутко всматриваясь в Никитино лицо, Андрей уловил перемену в настроении Никиты, — опираться на локоть левой руки, правой рукой Андрей скользнул вниз, одновременно перемещая своё тело влево — съезжая с тела Никиты в сторону… и — не успел Никита сообразить, что может значить это движение и что может за этим случиться-последовать, как тут же почувствовал на своём члене горячие пальцы Андрея, — вопрошающе глядя Никите в глаза, Андрей обхватил Никитин член ладонью, легонько сжал его, ещё больше сдвигая к основанию крайнюю плоть…
Конвульсивно стиснув мышцы сфинктера, Никита замер от удовольствия, не пытаясь освободиться, член у Никиты, школьника-одиннадцатиклассника, был ничуть не меньше, чем член у Андрея, студента-пятикурсника, — сжимая в ладони полыхающий жаром твёрдый ствол, Андрей приблизил своё лицо к лицу Никиты, и Никита снова ничего не успел сообразить, как губы Андрея, коснулись его, Никитиных, губ — и Андрей, продолжая сжимать член Никиты в ладони, накрыл Никитины губы своими, обволакивающе теплыми, умело вобрал его губы в рот, лаская их изнутри круговым движением языка… «писец!» — мелькнуло в голове Никиты одно-единственное, но совершенно универсальное, на все случаи жизни пригодное слово, и чего было больше в этом коротком слове — растерянности или удивления, неосознаваемой радости или невольного испуга — Никита не смог бы определить сам, — тиская ладонью липкий Никитин член, Андрей страстно, жадно сосал Никиту в губы, и это было не просто приятно, а это был кайф… настоящий кайф!
Минуту… или две… или даже три минуты, если не все четыре, а то и пять, если не шесть, Андрей жарко целовал Никиту взасос — сосал его в губы, и всё это время Никита совершенно непроизвольно, не отдавая себе отсчёта, легонько тискал, гладил, мял ладонями Андреевы ягодицы… наконец, оторвавшись от губ Никиты, Андрей приподнял голову — и взгляд Никиты, вопрошающий и вместе с тем чуть осоловевший от наслаждения, встретился ликующе искрящимся, радостно счастливым взглядом Андрея — секунду-другую они смотрели друг другу в глаза, ничего друг другу не говоря; первым нарушил молчание Никита — спросил, облизывая чуть припухшие губы:
— Ты голубой?
Слово «голубой» прозвучало без слова «как»; вопрос был естественный — закономерный и неизбежный, в той или иной форме задаваемый всегда и везде, и, тем не менее, вопрос этот прозвучал неожиданно, и неожиданно он прозвучал, прежде всего, для самого Никиты — вопрос, в общем и целом предсказуемый, сорвался с губ Никиты спонтанно, совершенно непреднамеренно, сам собой, причём в интонации Никитиного голоса не было ничего такого, что могло бы придать двум прозвучавшим словам, обращенным к Андрею, хоть какое-то внятно значимое отношение к тому, о чём Никита прямолинейно — в лоб — спросил; «ты голубой?» — задал Никита вопрос Андрею, и в голосе его было одно любопытство, лишь любопытство, и не более того, как если бы он спросил у Андрея, любит ли Андрей бананы, никаким образом при этом не вкладывая в вопрос про бананы какого-либо сокровенно значимого смысла-значения.
Андрей уловил это естественно — не нарочито — спокойное отношение Никиты к теме голубизны, мысленно отметив про себя, что при такой абсолютной невовлечённости в тему не было ничего удивительного или странного в том, что Никита, сам голый, сам возбуждённый, лёжа под голым возбуждённым парнем, до последнего не мог понять, ч т о всё это может значить… и это при том, что ночью, будучи пьяным, он исполнял по полной программе — не просто в рот-зад перепихнулся, как это нередко бывает с парнями в состоянии опьянения, а трахался с полной самоотдачей… бывает же так! Вот и думай после этого, что такое голубизна, и кого можно к голубым отнести, а кого — нет… лёжа под Андреем, Никита смотрел Андрею в глаза — ждал ответ не заданный вопрос.
Андрей, невольно любуясь Никитой, улыбнулся — Никита нравился Андрею всё больше и больше… определённо нравился! И оттого, что Никита ему нравился, хотелось не только трахать его, не только дать ему оттрахать себя, как это было ночью, а хотелось… хотелось просто лежать с ним рядом — обнимать его, целовать, ласкать, разговаривать с ним, смотреть ему в глаза, выдыхая-шепча его имя: «Никита… »
— Никита… ты спрашиваешь меня, голубой ли я, — Андрей, продолжая улыбаться, сделал секундную паузу. — Скажи мне, Никита… если я сейчас отвечу тебе утвердительно — скажу тебе, что «да, я голубой», то… от этого что-то изменится?
— Не знаю — отозвался Никита, и по интонации его голоса и по взгляду, снизу вверх устремлённому на Андрея, было понятно, что он действительно не знает. — А что должно измениться?
У нас также ищут:
Жаркий анал втроем с сексапильными биксами, трахнули на свингер вечеринке, видео как ебут жон, трансвеститы связали и трахнули, порно трахнули рот, воспитание рассказы инцест, инцест с красивыми мамками бесплатно, трахнул спящую женщину рассказ, как трахнуть скорпиона, умоляет выебать ее, е ебут она кончает i, инцест спящие смотреть онлайн бесплатно, инцест онлайн с русским переводом, трахну в попу объявления, если глотаешь сперму не растет грудь, Красотка отдается возлюбленному и сладко стонет от удовольствия, инцест скрытой фото, смотреть русское порно онлайн трахнул спящую, как негры ебут наших жен порно рассказы, итальянский инцест мама видео, смотреть кино как трахнуть девушку, выебали зрелую домохозяйку, сыновья ебут своих беременных спящих мама, Горячие любовники вылизали друг другу интимные места, жестокий анал и миньет, мать трахается на столе порно