Евгений О (часть 2)
Категории:
Экзекуция
История пятая
«ДОЧКИ-МАТЕРИ»О дальнейшем пребывании в клинике рассказывать, в сущности, нечего. Евгений понемногу оправился от «стационарного лечения», все так же посещал занятия и тренинги, его так же наказывали за малейшую провинность, а сестры так же пользовались его интимными услугами. Теперь к постоянным процедурам добавились клизмы, которые ставились раз в три-четыре дня и никогда не достигали катастрофической продолжительности. Кроме того, к груди Евгения теперь были привешены металлические колечки, к которым, опять-таки в качестве наказания, могли присоединяться довольно тяжелые грузы. Это касалось и пениса, хотя проколы на коже полового органа практически не использовались.
Двух пациентов палаты за это время сменили другие. Мамочка Романа забрала свое чадо, сочтя его воспитание завершенным. А супруга Олега решилась-таки на операцию, и ее мужу-рабу предстояло стать женщиной. Прощание с соседями было кратким: пара поцелуев, объятия — они знали, что вряд ли встретятся вновь за стенами лечебницы. Новые пациенты оказались столь же оригинальными; один из них, Андрей, был до одержимости влюблен в свою старшую сестру, считавшуюся его опекуншей и, чтобы избежать инцеста, полностью подчинившей себе юношу. Здесь она собиралась вышколить братца и передать впоследствии одной из подруг для рабского использования. От Андрея этого не скрывали, но любой приказ хозяйки он готов был принять.
Евгений подумал, не ждет ли и его самого нечто подобное, захочет ли Ира иметь раба постоянно. Но эти мысли оказались неожиданно безболезненны. Воля госпожи — ее воля, исполнение которой должно быть малой платой раба за внимание и дары, принесенные ему хозяйкой. И то, что решит в его отношении Ира, будет великим счастьем независимо от содержания самого решения. Всякая мысль госпожи о рабе — счастье для него. И с раздумьями о будущем Евгений расстался.
А тем временем настал день его выписки. На левой ягодице сестра-хозяйка сделала татуировку, на которой вывела имя хозяйки и год завершения обучения. А потом в одном из подвальных помещений на его лодыжке был закреплен тоненький обруч с датой и именем хозяйки. Процедурой руководила лично доктор Радек:
— Этот сплав очень стойкий, и ты вряд ли сможешь его распилить. Но если все же захочешь: Хотя вряд ли. Твой аттестат уже изготовлен, и он будет передан твоей хозяйке завтра. Устроим небольшое торжество.
Действительно, собрание по этому поводу оказалось незначительным: в присутствии двух свидетельниц-сестер Ира получила заверенный документ; Евгений занял свое место у ее ног на четвереньках, причем форма пациента оставалась на нем. Поводок и ошейник были аккуратно надеты, символизируя возвращение раба хозяйке. Теперь его наказаниями и поощрениями должна управлять она. Однако Ира тут же указала старшей сестре, что та может по-прежнему присматривать за ее рабом и регламентировать его поведение. Потом она обняла и поцеловала Евгения, предложила всем присутствующим выпить шампанского в связи с окончанием курса. Евгений пил из рук Иры, получая от ситуации несказанное наслаждение. Потом хозяйка простилась с ним:
— Отсюда поедешь туда, куда мы тебе обещали. Предупреждаю, что все приказы твоей новой хозяйки будут и моими приказами. Не стоит напоминать тебе о послушании, не так ли? Вот и хорошо:
Вскоре после этого она уехала. Не прощаясь, вслед за ней удалилась и доктор Радек. Старшая сестра сделала Евгению знак встать и следовать за ней. В качестве новой одежды она протянула ему легкое ситцевое платьице, крючки которого застегнула сзади, и белые панталончики, отделанные кружевами на бедрах и поясе. Больничную одежду сестры тут же забрали, выдали еще пару новеньких сандалий полудетского фасона. Чувствуя себя неловко в непривычной одежде, Евгений поводил плечами, пытаясь привыкнуть к ней. Старшая сестра подвела его к зеркалу в коридоре и оправила платье, привела в порядок волосы, сбив их в девичью челку:
— Ты выглядишь очень хорошо, можешь мне поверить — сама естественность и подчинение. Теперь поедем. Садись-ка в машину.
Евгений неловко спустился по входной лестнице и уселся в красивую закрытую двухместную машину. Женщина со шрамом на щеке села за руль. Перед ними отворили железные ворота, и петляющая среди холмов песчаная дорога повела вдаль. Некоторое время его теперешняя повелительница молчала, потом, отвлекшись от управления машиной, посмотрела на раба:
— Может быть, сначала тебе не очень понравится у тети Ванды, но придется привыкнуть ко всему, чего она от тебя может потребовать. Вряд ли тебя еще будут использовать таким образом — смею заверить, очень почетным и легким. Ире эта идея очень понравилась. Предупреждаю, Ванда может быть очень жестокой: Тебе не больно сидеть?
Евгений ответил отрицательно — задний проход совершенно зажил, ягодицы тоже не болели от последней порки.
— Это хорошо; нет, все же заботиться о тебе было приятно. Мои хлопоты тебе еще придется искупить, но позже, гораздо позже. Пока проведу небольшой инструктаж. Тетушка Ванда нуждается в рабынях, но обходится рабами, которые выступают в качестве маленьких девочек, ее дочек. Вероятно, сейчас ты будешь единственной «дочуркой». И веди себя соответственно, не забывая полученных в клинике уроков. Я приеду и проверю твои успехи. Кажется, хочешь что-то сказать?
Получив разрешение, Евгений проговорил:
— Как я должен называть вас?
— Ах, это: — шрам от улыбки изогнулся, став менее угрожающим и уродливым. — Можешь называть меня Мэм-саиб. Знаешь, так индийские слуги именовали хозяек. В этом имени есть некая тайна. Но мы уже подъезжаем.
Машина стояла у подъезда шикарного особняка, пребывавшего в несколько запущенном состоянии. Мэм-саиб, взяв Евгения за руку, поднялась по лестнице и постучала в дверь кольцом в форме кокетливого банта. Отворилась одна створка, и в ней предстала худая, но мускулистая женщина, поклонившаяся прибывшей:
— Здравствуйте, мисс Джонс. — Мэм-саиб взглядом показала Евгению присесть в поклоне. — Я привезла с собой Женю, как обещала; она жаждет познакомиться с тетушкой и пожить у нее некоторое время.
— Хорошо, — голос домоправительницы был ровным, а взгляд — оценивающим. — Я провожу девочку наверх. Вы не зайдете?
— Приеду попозже, — Мэм-саиб чмокнула Евгения в щечку и погладила по ягодицам. — Не скучай, Женя, будь послушной девочкой!
Мисс Джонс крепко схватила Евгения-Женю за руку и провела через полупустые и пыльные комнаты на второй этаж особняка, где все было обставлено не в пример лучше. Одна из дверей вела в детскую спальню: об этом говорили обои с рисунками, обилие мягких игрушек и стоявшая в углу кровать. Но здесь было некое несоответствие: деревянные решетки по периметру ложа предполагали наличие совсем маленького ребенка, а размер кровати говорил о противоположном. Евгений догадался, кому придется здесь проводить ночи. Но мисс Джонс совершенно не обратила внимания на удивление «девочки». Она открыла огромный платяной шкаф и выбрала одежду для гостьи.
— Девочки не должны одеваться как большие: Тебе больше подойдет вот это. Все твоего размера, специально подобрано. Переоденься сама.
Под наблюдением домоправительницы Евгений разделся и натянул на себя детские трусики с цветочками, коричневые колготки, майку и детский же сарафанчик — действительно его размера. Подведя его к зеркалу, мисс Джонс оправила поясок …на сарафане и сочла туалет законченным. Где-то вдалеке прозвенел звонок:
— Хозяйка хочет тебя увидеть. Не забудь, что вежливые девочки должны называть ее «тетушка, мэм». Поняла?
— Да: — протянул Евгений.
— Да, мэм! Маленькие девочки должны быть вежливы! И старайся говорить помягче, тоном повыше, иначе звучит некрасиво.
В огромном кабинете, уставленном книгами и шикарной мебелью, их ожидала сама «тетушка Ванда». Это была зрелая женщина лет сорока-сорока пяти, полная и высокая. Длинные светлые волосы и большие голубые глаза дополняли облик «доброй тетушки», которая приветствовала их:
— А, Женечка, здравствуй! Я много слышала о тебе. Раньше ты была очень непослушной, а теперь, кажется, можешь вести себя в обществе.
— Да, тетушка, мэм, — ответил Евгений, стараясь говорить неестественно, почти пискливо. Хозяйка осталась довольна:
— Как тебе нравится наш маленький домик?
— Очень красивый, тетушка, мэм:
— Да, действительно. Здесь много всего для тебя есть — игрушки, книжки, развлечения. Возьми конфетку!
Из рук тетушки Евгений принял леденец, поблагодарив.
— А теперь отдохни с дороги. Мисс Джонс, проводите Женечку в спальню.
В уже знакомой ему комнате предстояло очередное переодевание. Евгений обнаружил, что лечь придется не в деревянную кровать, замеченную ранее, а в стоявшую в углу гигантскую колыбельку, полную теплых одеял и подушечек. И еще он понял, что хочет спать и хочет в туалет.
— Мэм, — произнес он плаксиво, — не могла бы я сходить в уборную?
— Что ты, глупенькая, — рассмеялась мисс Джонс, — таким маленьким девочкам можно ходить только на горшочек! А сейчас тебе надо баиньки. Чтобы не случилось неприятности, наденем вот что.
Она извлекла из шкафа эластичный подгузник на липучках, которые были тут же застегнуты на бедрах Евгения, не успевшего даже удивиться. Мисс Джонс, подняв его руки над головой, напялила сверху розовенькую рубашку-распашонку, всю в кружевах и веревочках, завязала у подбородка и на поясе. Затем скрыла волосы Евгения шелковым чепчиком. В руках мисс Джонс таилась недюжинная сила. Это полусонный Евгений понял, когда его подхватили на руки, пару раз качнули и опустили в колыбельку. Он почувствовал, как его укрывают, как заботливо поправляют подушки и подтыкают одеяло. Он боролся со сном и сопротивлялся естественному желанию облегчиться, но мочевой пузырь был полон, и погружаясь в сон, Евгений почувствовал, как струйка бьет на подгузник.
Он проснулся несколько часов спустя; у колыбели уже дежурила мисс Джонс. Рядом стояла и сама тетушка, которая заулыбалась:
— Девочка проснулась и, наверное, хочет покушать: Поднимите ее, мисс Джонс.
Вторая женщина вынула Евгения из колыбели и заметила, что подгузник мокрый:
— Женечка описалась, ее надо перепеленать.
С этим тетушка Ванда согласилась:
— Да, рано ее освободили от пеленок, слишком рано. Агу, моя маленькая! — И она повела указательным пальцем перед лицом Евгения, уже уложенного на стол рядом. С него сняли одежду, приподняли и постелили снизу теплую фланелевую ткань, которой теперь были обернуты бедра. Затем наступила очередь экстравагантной рубашонки голубого цвета, и сандалий, которые тетушка собственноручно застегнула у него на ногах.
— Теперь, Женечка, наверное, хочет покушать? — Окончательно потерявшийся Евгений не мог противиться и произнес согласительную формулу. Тогда на свет появился рожок с молоком, немедленно поднесенный к его губам:
— Соси, маленькая, приятного аппетита!
И он зачмокал губами, а белая жидкость из рожка протекала в горло, отрезвляя от сна. Скоро Евгений окончательно освободился от действия снотворного и успокоился. Тогда рожок от губ убрали, вместо него появилась большая резиновая соска:
— Чтобы быть послушной девочкой и вести себя тихо, тебе стоит носить в ротике это, если не кушаешь! — Пришлось приоткрыть рот, и туда вставили давно забытый предмет. — Теперь можно и побегать. Поставьте девочку на ножки.
На полу Евгений обнаружил, что толстый слой фланели мешает выпрямить ноги, и он мог перемещаться либо на манер младенца, бегая на полусогнутых ногах под смех и радостные замечания женщин, либо на четвереньках.
— Совсем уже большая девочка! Мисс Джонс, выведите ее погулять в парк. Только наденьте фланелевую рубашку потеплее!
После этих приготовлений Евгений оказался на детской площадке, где находилось немало снарядов. Устроено это было с умыслом. Мисс Джонс следила, чтобы «девочка» как следует занималась, и таким образом «детки» тетушки Ванды поддерживали форму, несмотря на то, что большую часть дня вели пассивный образ жизни. Проследив, чтобы воспитуемая «наигралась» вдоволь, домоправительница отвела Евгения на ужин.
В столовой его усадили на «детский» (только не по размеру) стульчик, позволявший только вертеть головой и шевелить руками и ногами, и накормили с ложечки — впрочем, сытной и почти взрослой пищей. Затем были вечерние игры с кубиками и головоломками в гостиной; за его успехами с умилением наблюдала тетушка Ванда. Потом она лично уложила Евгения в колыбель и предложила посмотреть книжку с картинками. Это оказалось удивительное издание на тему детского секса. Все картинки были либо сделанными на компьютере, либо просто очень реалистичными рисунками. Но рассказывалось в «Крошке Энни» о том, как несколько взрослых мальчиков приучили совсем маленькую девочку к физической любви и как ей это понравилось. Тетушка подолгу растолковывала каждую картинку, и ей удалось достичь соответствующего эффекта: пенис Евгения приподнял распашонку и удостоился внимания женщины.
— Что ты, маленькая, волнуешься? Соска тебя не успокаивает, но, может быть, сися успокоит? — Огромных размеров грудь закрыла от Евгения все остальное. Он взял сосок в рот и начал имитировать те же движения, которые недавно испробовал на рожке с молоком. В это время сильные руки тетушки занялись его половым органом. При этом она не переставала обращаться с ласковыми фразами к «девочке», пока Евгений не кончил. Тетушка вытерла его фланелевой тряпочкой, сунула в рот все ту же резиновую соску и позвала мисс Джонс:
— Надо будет спеленать Женечку на ночь, а то она как-то волнуется:
-Хорошо, мэм. — На Евгения поверх слоя фланели обернули еще один, потом тонкое одеяльце, и перевязали получившуюся упаковку в точности так, как пеленают младенцев. Обе женщины знали свое дело досконально: он почувствовал, что может только слегка изгибать туловище, что он абсолютно беспомощен и находится во власти качающей его на руках «тетушки». Но укачивание продолжалось недолго: убедившись в надежности пеленок, хозяйка уложила свою жертву в колыбель и сказала мисс Джонс:
— Почитайте Женечке еще немножко, пусть засыпает.
И, качая колыбель одной рукой, домоправительница продолжала чтение скабрезной книги. Евгений чувствовал возбуждение, чувствовал как тугая фланель то сжимает, то разжимает его пенис, как волна страсти захватывает его. А тихий голос мисс Джонс рождал все новые возбуждающие картины, каждое движение колыбели …вело к сладостному напряжению и к пытке неудовлетворенности. Потом мисс Джонс нагнулась над ним:
— У тебя все хорошо, Женечка? Сейчас проверим: — и начала гладить ладонью поверхность фланели, как будто расправляя ее. А внутри, в тесном и теплом пространстве, придавленный пенис Евгения стал источником настоящей муки: У него произошла эякуляция в тот момент, когда рука мисс Джонс в очередной раз коснулась холмика в нижней части живота. Сперма оседала внутри, на пеленках, казалось, что это было величайшим облегчением для него. Пенис опускался: но рука мисс Джонс не оставляла своих внешне хаотичных движений: Следующий оргазм пришел не скоро; Евгений пытался закричать, но вытолкнуть особым образом изготовленную соску ему не удавалось. Наслаждение стало настоящей болью, поскольку он бессилен был его удовлетворить. Возбуждение от ритмичных движений, от похабных историй, от давления фланели и от ласк руки сливалось воедино. Помешать, увернуться Евгений не мог, и он исходил спермой, чуть не плача и ощущая себя настоящим младенцем в момент первого сексуального возбуждения. Второй оргазм был последним; больше ему не удалось бы вынести, эрекция и так прекратилась, хотя вялый член и реагировал по-прежнему, и даже сильнее, на все раздражители. Мисс Джонс, похоже, поняла это. Она ограничивалась только раскачиванием колыбели. И Евгений, так и не успокоенный и неудовлетворенный, несмотря на оргазмы, погрузился в беспокойный «мокрый сон», поскольку возбуждение не проходило.
Наутро его распеленали и накормили молоком из рожка, причем хозяйка заметила:
— Смотрите, девочка опять намочила пеленки! Все-таки она не очень хорошо воспитана для такого приличного дома. — Потом тетушка и мисс Джонс вышли, оставив полуодетую «девочку» на столе. Рука Евгения тут же скользнула под распашонку: вероятно, в молоко что-то добавляли, потому что пенис вновь стоял, как будто не было ночных мучений.
Он начал неистово мастурбировать, но закончить ему не дали: тут же вошли обе женщины, очевидно, караулившие за дверью. Раздался суровый голос хозяйки:
— Вы только посмотрите! Наша Женечка совсем не умеет вести себя в приличном доме. Разве можно так, среди бела дня! — Она шлепнула Евгения по рукам и натянула на него трусики, нимало не смущаясь вздыбленным членом. — Придется примерно наказать малышку.
— Да, мэм, — раздался ровный голос мисс Джонс.
— Приведите ее ко мне через десять минут: — и тетушка вышла.
Домоправительница молча надела на Евгения маечку и платье, натянула коготки и сандалии и повела в кабинет. Здесь тетушка Ванда пристально посмотрела на свою воспитанницу:
— Ты очень нехорошо себя вела и будешь примерно наказана. Для начала пойми, что своей писей нельзя играть, это нехорошая привычка. Вот если старшие позволят или сами захотят помочь тебе, это можно. А ты, решив, что после вчерашнего приема тебе все в этом доме сойдет с рук, жестоко заблуждалась. Подойди-ка сюда. Вот смотри, что ждет всех непослушных девочек.
Она показала Евгению массивную деревяшку, очень аккуратно выточенную и специально предназначенную для шлепанья, затем сдвинула свою юбку вверх и уложила жертву на свою голую ногу так, что лицом Евгений упирался в другое бедро, а ногами и руками — в пол. Тетушка спустила с него колготки и трусики и несколько раз шлепнула рукой:
— Можешь поплакать, это помогает. А я буду наказывать. И не забывай вслух считать удары.
То, что последовало далее, шло в сравнение с самым серьезным наказанием у прежних хозяек. Удары деревяшки ложились аккуратно; била тетушка с огромной силой, а звук шлепка был очень громким. Евгений громко вел подсчет ударам, пока не обнаружил, что боль от задницы распространяется по всему телу. Тут он почувствовал, что действительно готов заплакать. Следующие числа назывались тише, а потом раздался всхлип. После тридцатого удара он заревел по-настоящему, но хозяйка не сбавляла темпов и напоминала о счете, который продолжался шепотом и сопровождался просьбами и мольбами. Но женщина была неумолима:
— Напроказила — теперь получай свое! Будешь знать вперед:
Евгений был готов кончить — тренировки в клинике не прошли впустую. Ягодицы вспухли и горели, а тетушка не знала усталости. Ее массивное бедро нисколько не вздрагивало под тяжестью жертвы. И Евгений нашел выход. Поскольку ноги тетушки были широко расставлены, его лицо находилось в непосредственной близости от промежности хозяйки. И «девочка», повернувшись, начала нерешительно поглаживать языком полуобнаженный низ живота. Он отрывался только для подсчета ставших более редкими ударов. Ласки языка понравились его мучительнице, и она чуть-чуть развернула свою жертву. Рот Евгения почти пришел в соприкосновение с половым органом тетушки Ванды. И тут шлепки прекратились. Евгения поставили на ноги со словами:
— Пожалуй, достаточно. Этот этап закончен. Ну, скажи теперь тетушке спасибо!
— Спасибо, тетушка, мэм, — со слезами на глазах прошептала жертва.
— Дай-ка я тебя поцелую, Женечка, — после прикосновения губ к щеке тон снова стал серьезным. — Но мы должны продолжать. Мисс Джонс, поставьте девочку на горох.
В углу действительно был насыпан сухой горох, и Евгений должен был опуститься на колени (колготки ему не надели). При этом нужно было обеими руками удерживать платье над головой. Первые минуты это казалось совсем несложным, но потом боль в коленях усилилась, а руки ослабели. Всякая попытка опустить их немедленно вызывала гневный окрик мисс Джонс:
— Куда это?! Держи руки на голове и платье не выпускай!
Евгений по-настоящему плакал, но при этом отдавал себе отчет, что всякое сопротивление бессмысленно и вызовет только худшее наказание. Кроме того, могучие женщины явно были сильнее своего раба. Повиновение же казалось легким и заманчивым выходом. Это было исполнение приказа хозяйки, что само по себе доставляло огромное удовольствие. Вдобавок мисс Джонс начала охаживать ремнем все еще болевшую попку; поникший было член снова встал. Удары были не сильные, но вполне достаточные, чтобы Евгений кончил, забрызгав спермой пол. Тетушка с наслаждением погладила его по голове:
— Ну что, моя маленькая, тебе нравится на горохе? Сейчас коленкам будет побольнее, но тебе удастся отвлечься. Мисс Джонс, вставьте Женечке свечку.
Евгений почувствовал, как сильные пальцы раздвигают его ягодицы и вдвигают в задний проход медицинскую свечу. Вскоре он ощутил в анусе сильное жжение, соединившееся с болью от гороха. Он захныкал:
— Тетушка, пожалуйста, простите меня, мэм!
Но женщина была неумолима:
— Женечка, пойми, что наказание — для твоего же блага. Когда я сочту, что достаточно, я тебя прощу. Пока еще рано.
Вскоре ко всем прочим мучениям добавилось жжение от свечи. Евгению отчаянно хотелось в туалет, и в этом они признался тетушке со слезами на глазах. Его повиновение и плач наконец смягчили хозяйку и она пододвинула «девочке» горшок. Евгений, почти потерявший ориентировку от неприятных ощущений в анусе, поспешил справить нужду, нимало не смущаясь вниманием двух дам. И был за это вознагражден:
— Ты осознала свою вину, Женечка?
— Я:я больше так не буду, тетушка, мэм: Пожалуйста, простите меня.
— …Ну, на сегодня достаточно, — полная рука погладила его по голове. — Мисс Джонс, оботрите девочке попку и можете отвести ее погулять.
:Следующие дни прошли более спокойно; женщины купали его, кормили, выводили на прогулки, но поводов к наказанию больше не было. Евгения больше не пеленали на ночь, хотя и надевали подгузник и заставляли ходить на горшок. Вечерами тетушка читала ему все более скабрезные истории, но терпеть сексуальный голод более не приходилось: по знаку хозяйки за дело принималась мисс Джонс. Ее ловкие пальцы и тонкие губы приносили Евгению желанное облегчение. Затем чтение продолжалось, пока снова не наступала эрекция: впрочем, такие сеансы не были длительными — иначе Евгений недолго бы их выдерживал. Пару раз его сильно отшлепали рукой, но по сравнению с предшествующей экзекуцией самые сильные шлепки казались отдыхом. Еще раз стоял он в углу, но не на горохе. Хотя попку немилосердна жгла вставленная внутрь свеча, он получил настоящее удовольствие от ситуации, как будто снова оказался в раннем детстве и все его поступки контролирует взрослая женщина, которая может наказать и приласкать, которая полностью управляет своей «девочкой».
Евгений так и не понял, в самом деле «тетушка Ванда» считает его девочкой или просто играет роль. Очень уж эффектным было это актерство; возможно, оно переходило в настоящее безумие. Мисс Джонс просто подыгрывала хозяйке, хоть и называла его только Женечкой. Но даже если Евгений оказался одним из объектов маниакальной страсти, ничего особенно ужасного он в этом не видел. Сама жертва испытывала огромное удовольствие от полного контроля, а женщина реализовывала гипертрофированный материнский инстинкт, повелевая «ребенком». Обеим сторонам такие взаимоотношения, основанные на добровольном согласии, давали и психологическую, и физическую разрядку, не говоря уже о сексуальных радостях (глядя на «девочку», Ванда неоднократно ласкала себя и постоянно испытывала возбуждение). Так что раб был искренне благодарен старшей сестре, привезшей его сюда; но его роль в доме тетушки еще не подошла к концу.
Однажды Евгения переодели в красивое праздничное платье, сменили белье. При этом мисс Джонс заметила:
— Сегодня у нас будут гости, Женечка; и тетушка тебя с ними познакомит. Так что веди себя прилично, будь хорошей девочкой.
Действительно, к особняку подъехали несколько машин, внизу раздался шум, производимый вошедшими, и вскоре Евгения препроводили в гостиную. Здесь он застал небольшое общество и от удивления даже поклонился с некоторым опозданием. Ведь посмотреть было на что.
Дама в глухом черном платье с вуалеткой была Мэм-саиб. Она улыбнулась, взглянув на растерянность Евгения, но осталась сидеть в кресле у камина. Зато две другие женщины сразу же подошли к нему. Чем-то они были похожи; обе могли бы быть матерями многочисленных семейств, но таковыми, кажется, не являлись. Тетушка Сара и тетушка Марина сразу же познакомились с Женечкой; высокие, массивные дамы (вторая чуть выше и полнее первой), блондинка и брюнетка, они засыпали Женечку вопросами: как ей здесь нравится, какие платьица она любит, хорошая ли она девочка и много ли ест конфет: Потом тетушка Марина предложила познакомить ее с другими девочками и тут же проводила в соседнюю комнату.
Здесь Евгения ожидали две таких же, как и он, «послушных девочки». Юноши были мастерски перевоплощены под четким женским руководством; им было под двадцать, но казались они совсем детьми, несмотря на рост и телосложение. «Ирочка» и «Светочка» были образцовыми воспитанницами. У одной волосы собраны в косички, у другой в пучок на затылке; «Света» облачена в яркий комбинезон, «Ира» в платьице с высоким воротником, явно скрывавшим ошейник. Наконец Евгению представилась возможность встретиться с другими рабами, играющими сходные роли. Тетушки с удовольствием следили за их знакомством, затем уселись тут же пить чай. «Девочки» старались имитировать детский разговор — о куклах, игрушках, сладостях и прочей ерунде. «Ира» заявила, что ни у кого нет такой игрушки, как у нее, и продемонстрировала свое сокровище — большеглазую блондинку стандартной формы. Однако ротик куклы явно не был декоративным, а огромные эластичные губы хранили следы недавнего использования. Не оставалось сомнений в сексуальном предназначении игрушки. Это «Ира» тут же и доказала:
— Тетушка, могу я поиграть с ней?
— Конечно, милая, покажи другим девочкам, какая ты умница!
Задрав подол, юный трансвестит медленно приспустил колготки и показал всем эрегированный пенис. Тетушки умилились, а «Ира», усевшись на полу, поднесла губки куклы к своему члену: «Девочка» сладострастно вздыхала и получала удовольствие. И хозяйки, и рабы завелись от этого спектакля. Рука «тетушки Ванды» скользнула под юбку и начала энергично поглаживать клитор. Возбуждение нарастало, Евгений сам чувствовал это. И тут к нему подошла «Света»:
— Мамочка, можно мне помочь Женечке?
— Конечно, очень мило предложить это, моя маленькая, — ответила тетушка Сара.
И тут же жаркие губы коснулись колготок Евгения, не по-детски сильные руки сняли с него трусики, и еще один вздыбленный член предстал взорам окружающих. Но его партнер зря времени не терял и начал медленно ласкать губами новую «игрушку». Евгений прикрыл глаза, забывая об окружающем мире, и весь отдался ласке. Неважно, кто именно ласкал его, важно взаимное удовольствие и общая радость. Когда он кончил, «детские» губы аккуратно облизали всю сперму, а трусики были надеты вновь. Можно было открыть глаза. Все дамы как раз приводили себя в порядок. «Ира» тоже закончила свои игры и ставила куклу на место. «Девочки» удостоились похвал за свою сообразительность, а за столом (усадили их за отдельный столик, на детские стульчики) получили по дополнительной порции сладкого. Дамы восторгались их успехами; Мэм-саиб и еще одна, ранее не замеченная Евгением женщина им вторили.
Незнакомка явно приехала с Мэм-саиб и разговаривала большей частью с ней, почти не поднимая на собравшихся глаз. Это была природная блондинка с аристократическими чертами лица, с изящными губами и белой кожей. Евгений, приглядевшись, узнал в ней одну из сестер клиники доктора Радек. И это тоже было источником радости: он вспоминал не о пытках, а о своем повиновении и улыбался ему. Но тут обед кончился, и «девочек» вновь позвали играть. Почти тут же раздалось предложение «Светы»:
— Давайте поиграем в больницу! — Все трое переглянулись и увидели, что хотят одного и того же — снова оказаться в полностью подчиненном положении, стать пациентами госпиталя для рабов, и это будет для них высшим счастьем. Так казалось в тот момент и Евгению.
Сестра только и дожидалась этого. Она раздала «девочкам» белые халатики и маски, а дамы уселись в кресла поближе и начали наблюдать. Спектакль этого стоил.
Пациентом оказался Евгений; двое других внимательно ощупали его тело. «Ира» подняла платьице, сняла с «Женечки» колготки и уткнулась носом в попку. Юркий язычок ощупывал все складки заднего прохода, и Евгений вздрагивал от возбуждения. Потом «доктора» вновь надели маски и, посовещавшись, решили начать лечение. Та же сестра вкатила давно знакомую Евгению портативную клизменную установку и ложе для пациента. Обнаженного ниже пояса Евгения уложили туда, и «девочки» начали хозяйничать. Резиновый шланг был вставлен достаточно глубоко, а промывание оказалось длительным. Евгений начал вырываться, его привязали потуже, затем решили «дать наркоз». Повязка, слабо пропитанная эфиром, снотворного действия не оказывала,… но замедлила все действия и реакции пациента. Движения его утратили решительность, и боль от клизмы притупилась. Когда клизму вынули, результат не заставил себя ждать. Все улыбались и хвалили «девочек» за успех «лечения». Евгению позволили немного отдохнуть; в это время с ним занялась «тетушка Ванда», приводя свою девочку в порядок. С помощью мисс Джонс это удалось сделать достаточно быстро. Клизма была не такой уж сильной, просто поставили ее неумело и оттого болезненно. Евгений уже мог сидеть, когда «Ира» и «Света» произвели его повторный осмотр. Они решили, что лечение завершено, но пациент должен постоянно принимать лекарство.
Евгений догадывался, что и эта деталь будет сексуальной. Фантазия «девочек» была не нова: «Света» уложила в горшочек марлевый тампон, пописала у всех на глазах, а мокрую марлю вложили в рот Евгению. В довершение всего он должен был непрерывно сосать соску. Вкус мочи сохранялся во рту постоянно, но к нему Евгений привык и по-прежнему испытывал удовольствие от своего унижения.
После небольшого перерыва общество вернулось в гостиную. Здесь развлечения продолжились; дамы начали пеленание своих подопечных. Все три «девочки» превратились в абсолютно беспомощных младенцев, лишенных всякой свободы движений из-за одеял и фланели. Впрочем, «тетушки» всячески о них заботились: гладили, ласкали, целовали, давали сосать грудь (для этого все обнажились по пояс, открыв поражающих размеров телеса), наконец, ласкали скрытые фланелью пенисы жертв, пока спеленутые «младенцы» не кончили, задыхаясь от возбуждения. Их не спешили освободить: женщины долго сравнивали достоинства и недостатки своих игрушек, но отдать кому-то предпочтение не решились. Евгений, закутанный в пеленки, не мог расслышать всего, но несколько реплик разобрал. И в особенности то, что сказала Мэм-саиб незабываемым резким голосом:
— Видимо, лучшей следует признать ту малышку, в которой наиболее развита способность к подчинению. Именно к подчинению, а не к повиновению. Раб знает, чего и когда хочет госпожа, и действует в соответствии с этим. Точно также и девочка должна на интуитивном уровне опережать свою «мамочку», чувствовать, когда ее слушаться, когда — получать наказание. И так далее. Ведь вы диктуете им права, но значительную часть ситуации контролируют как раз они. Впрочем, нам пора:
Она поцеловала Евгения на прощание. Тетушки тоже чмокнули его в щечку и удалились. Их «девочки» были уложены в большие коляски, где как раз умещался спеленутый «младенец», и увезены по домам. А тетушка Ванда занялась сменой подгузника своей измученной «девочке». Она осталась довольна успехами Женечки и еще раз устроила показательные выступления.
Теперь были приглашены дамы, еще только собиравшиеся завести «девочек». И хозяйка задалась целью убедить их в целесообразности этого поступка. Евгений должен был произвести наилучшее впечатление: в платьице с оборками, в белом чепчике и тугих колготках, скорее открывавших мужской орган, он сидел в кроватке и, держась за стенки, сосал соску и взирал на пришедших. Три женщины, абсолютно не похожих друг на друга, пришли к одному решению: свою агрессию, направленную против мужчин, они должны снимать, управляя послушными «девочками», покорными и нежными. Такие «дети» оказывались неплохим терапевтическим средством, очищающим и несущим положительные эмоции.
Старшая из дам, тетя Ира, тут же приласкала Евгения. Ее пальцы так неистово тискали член, что подопечный спустил прямо на колготки. Это послужило поводом к ритуалу пеленания. Однако сначала дамы захотели рассмотреть Евгения во всей красе и примерить на нем свои подарки: «детские» панталончики, комбинезон и ночную рубашку. От нескольких переодеваний Евгений снова возбудился, а незаметные ласки мисс Джонс позволили ему кончить. За такое непослушание «девочку» тут же решили наказать. Шлепали по очереди, перенося с колен на колени. Евгений пребывал в состоянии непрекращающегося возбуждения. Ведь он еще и сосал грудь у всех гостий, и возбуждение подопечного передалось им более чем сильно. В конце концов решили поступить так: три дамы, уложив Евгения во весь рост, шлепали его по попке и спине, в то время как голова «девочки» покоилась между ног четвертой «тетушки». Женщины менялись местами, и к концу порки ягодицы Евгения покрылись синяками, а рот — соком всех дам, которые тут же пожалели свою жертву.
Евгению сделали мягкий компресс, потом присыпали ягодицы тальком и аккуратно спеленали. На прощанье тетя Ира, присев у кроватки жертвы, посикала, перелила мочу в рожок и покормила «Женечку». Он не без удовольствия глотал урину, наблюдая, как три женщины готовы кончить от одного вида полностью подчиненного и ставшего девочкой юноши. Они дружно объявили тетушке Ванде, что таких «младенцев» заведут в ближайшее время и будут очень рады получить от нее рекомендации и советы.
Эффект был разительным: его хозяйка преисполнилась самодовольства и стала постоянно заботиться о своем сокровище. Это привело к полному растворению воли Евгения в «материнской» любви. Несколько дней он проводил в колыбели в пеленках, развлекаемый соской, погремушками, грудью тетушки, ее сказками и ловкими пальцами мисс Джонс. Он чувствовал, что утрачивает собственное «я», погружаясь в растительное младенческое существование, и нисколько не переживал из-за этого. Погулять на площадку его выводили на некоторое время, вполне достаточное для сохранения физической формы, а большего Евгений и не желал. Он настолько вернулся назад, что освоился и с подгузниками. Теперь для того, чтобы справить нужду, не следовало бороться с возрастным инстинктом самостоятельности, настроившись, он мог освободить мочевой пузырь, пребывая в пеленках. И даже этот акт стал истинным удовольствием.
Евгений был бы счастлив забыть об окружающем мире и пребывать в этом полуразумном состоянии, отдаваясь инстинкту телесного удовлетворения. Все прочие заботы казались ненужными и ненастоящими, а повсюду была любовь, мягкая, всесторонняя, гармоничная. Иногда, впрочем, тетушка меняла стратегию обращения с ним. Евгений превращался в сравнительно «большую девочку», резвящуюся по всем дому, носящую забавные детские платьица и обувь. При этом в его обязанности входило помогать тетушке с рукодельем и исполнять под руководством мисс Джонс несложные домашние работы. Тогда обычным было вечернее наказание — по существу, легкое, своего рода напоминание о прежнем рабстве.
Но на пару дней тетушка Ванда превратила его в настоящую «девочку-рабыню», таскала за собой на поводке, кормила из тарелки на полу и заставляла постоянно вылизывать свои ноги и обувь. В эти дни наказания ужесточились, вплоть до строгой порки ремнем, вызвавшей у Евгения оргазм. Вполне естественным считалось и поедание испражнений обеих женщин, их полное сексуальное обслуживание. Видимо, его хозяйка была искушена в таких забавах, но они ей давно наскучили. Она сняла с «девочки» ошейник, переодела Евгения в подгузник и снова накрепко спеленала.
Продолжалось это довольно долго, и жизнь за пределами дома начала казаться ему чем-то нереальным и невозвратимым, как и другие люди. Но однажды Евгений вновь услышал голос — знакомый голос Мэм-саиб. Она вошла и осмотрела колыбель, затем многоречиво поблагодарила тетушку Ванду, закончив так:
— Женечке пора уезжать; она у вас достаточно погостила, ее ждут дома. А к вам, наверное, скоро приедет совсем юная дама. И надолго. Ведь вы рады будете с ней познакомиться?
— Конечно, разумеется, — заворковала хозяйка дома. — Женечки мне будет не хватать, но она, конечно, мне не принадлежит.
Тетушка шумно расцеловала Евгения и попрощалась с ним:…
— Счастливого пути тебе, маленькая! Ты будешь совсем взрослой девочкой и, наверное, про нас забудешь. Но маленькую памятку я тебе оставлю. — Она надела на шею юноши шнурок с резиновой соской. — Когда тебе будет тяжело или страшно, возьми это в ротик и соси, соси: Тогда ты вспомнишь свою любящую тетушку и свое детство. И все станет куда проще.
Мисс Джонс, не говоря ни слова, раздела Евгения и облачила его в ту девичью одежду, в которой он прибыл к тетушке. Затем раб был за руку отведен на крыльцо, где уже ждала открытая машина Мэм-саиб с заведенным двигателем.
История шестая
ЛЕСБИЙСКИЕ ОРГИИ
Автомобиль миновал холмы, вылетел на шоссе и направился к городу. Женщина за рулем молчала, не открывал рта и Евгений, еще полный недавних впечатлений. Его проколотые соски и пенис, казалось, еще хранили тепло фланелевых пеленок, но об этом, вероятно, придется забыть. Недаром Мэм-саиб назвала пребывание у тетушки Ванды только отдыхом перед настоящим рабским существованием. И суровое выражение ее лица только подтверждало серьезность намерений. Евгений шумно вздохнул, и тут же рука женщины опустилась на его промежность и погладила окрепший член.
— Ты многое усвоил, пока был девочкой, — улыбнулась она. — Но сейчас начнутся более суровые испытания. Сейчас поговорим с твоей хозяйкой. Не правда ли, тебе не терпится с ней встретиться?
Образ Иры с неожиданной яркостью преследовал Евгения, пока автомобиль мчался по улицам города и остановился у знакомого подъезда. Мэм-саиб вышла из машины и открыла ему дверцу:
— Что же ты сидишь? Вставай и пошли, хозяйка тебя ждет.
Евгений поначалу не задумывался о том, в какой он одежде. Но проделать путь через весь двор к дому пришлось в образе девочки — таково было пожелание. И он старательно вышагивал в своих белых сандалиях, пригладив непокорные волосы. Женщина с улыбкой наблюдала за его стараниями и в подъезде поздравила с удачным применением навыков. Мэм-саиб оглядела его платье, не нашла никаких недостатков и вошла в лифт. Здесь с ними ехали соседки Иры, впрочем, не признавшие ее прежнего приятеля в одетой по-детски девушке, которую сопровождала строгая тетушка.
Дверь в квартиру была открыта, Ира вновь ждала их в гостиной. Евгений тут же опустился на колени и облизал пальцы ног своей хозяйки, рассеянно потрепавшей его по голове. Она тут же предложила гостье сесть, а Евгению приказала встать на четвереньки. На спину его был водружен поднос с напитками, дамы налили шампанское в бокалы и, отпив, поставили на спину раба, проверяя его устойчивость в качестве столика. Мэм-саиб в это время рассказывала Ире об успехах ее подопечного, не скрывая самых бесстыдных подробностей.
— Раб прекрасно освоился с ролью послушной девочки; впрочем, и младенец из него вышел очень послушный, хотя и легко возбудимый. Ему очень понравилось у тетушки, она составила подробный отзыв о поведении, но этот документ вряд ли понадобится.
— Да, — кивнула Ира, — я и сама вижу, как хороша Женечка. Но и мужское обличье раба ничуть не хуже.
— Как ты думаешь в дальнейшем его использовать? — неожиданно серьезно спросила гостья. Евгений даже слегка приподнял голову, настолько его взволновал вопрос. Ира, впрочем, тоже не осталась равнодушной и долго раздумывала, оценивающе глядя на раба.
— Я пока не очень уверена. Думаю устроить его на работу; одна из знакомых очень заинтересована в подобном сотруднике. В свободное время Евгений по-прежнему будет служить мне или тем, кому я захочу его предоставить в распоряжение. Может, появятся и более конкретные планы, но пока:
Мэм-саиб перебила ее:
— Я веду к тому, что ты не решила, сколь долго будешь его хозяйкой. Возможно, Евгений достоин настоящего использования, но как решить, идеальный это раб или нет? Мне очень нравится его склонность к подчинению, и я была бы не прочь на некоторое время взять Евгения себе; если, конечно, у тебя нет серьезных на него планов:
— Конечно, ты столько сделала для этого раба, что можешь сколько угодно пользоваться им.
— Ловлю на слове: По первому требованию я его верну, а пока пусть пройдет неплохую дополнительную школу. Будет небесполезно.
Ира согласилась с этим предложением и гостья откланялась, обещав приехать за Евгением завтра. А хозяйка, заперев за ней дверь, вернулась в гостиную и сделала Евгению знак раздеться и голым улечься у ее ног. Она не отрываясь смотрела на раба:
— Вот ты и снова здесь: Конечно, ты уже настоящий раб, но ведь остался и прежний Евгений, интересный и забавный. Просто теперь он подчинен и все его силы (замечу, немалые) волей госпожи направлены в нужное русло. И ты можешь не метаться, а двигаться прямо к цели. — Она вновь надела на него ошейник и натянула поводок. — Знаешь, ведь я ни разу тебя не наказывала собственноручно, всегда через чье-то посредство. И как-то не нуждаюсь в этом: ведь ты достаточно вышколен и не совершаешь ошибок. Этому может только завидовать всякая хозяйка, которая не любит насилие как таковое, которой достаточно подчинения раба. Ведь ты хотел именно такую?
— Конечно, — ответил Евгений. — Ты именно такая, я всегда это знал. Как знал, что есть и другие:
— Да, ты все понимаешь. Наверное, заметил, насколько неравнодушна к тебе Мэм-саиб. А уж ее-то трудная судьба отучила от мужского общества, казалось бы, навсегда. И вот пожалуйста, нашла идеального раба и очарована им. Может, подарить тебя ей?
Евгений не спешил отвечать на насмешливый вопрос хозяйки, потом на поощрительный взгляд откликнулся:
— Мне действительно доставит удовольствие исполнить любое твое желание, поскольку оно будет высказано. И я стану даром любой другой госпоже. Даже навсегда. И буду счастлив:
— Ты все правильно понял, может, даже слишком правильно. Но я не хочу с тобой расставаться, ибо нашла идеальную для себя пару. И в то же время нужно что-то еще: Тебе ведь тоже казалось так? И ведь у других хозяек, как бы ни была велика твоя покорность, ты все равно мечтал о возвращении ко мне?
Евгений кивнул. И сомнения Иры, и ее мечты были ему понятны и близки. Хозяйка это оценила. Вечером Евгений лежал на ее постели в ногах, поглаживая ступни хозяйки для расслабления перед сном. Здесь он и уснул, так и не удостоенный более интимных ласк. А утром, съев приготовленный рабом завтрак, Ира ушла. Примерно через час появилась Мэм-саиб и предложила Евгению вновь одеться в девичий костюм. Они вышли из дома; но ждала их уже другая машина, закрытая и старомодная. Евгения усадили на заднее сиденье, здесь же поместилась и его новая хозяйка. В шоферском же кресле восседала девушка в черном полувоенном кителе и черных очках, никак не отреагировавшая на их появление, но по первому знаку Мэм-саиб рванувшая автомобиль с места.
Евгению завязали глаза, чтобы он не мог разглядеть дороги; когда они вышли из машины, он рассмотрел ряд коттеджей — вероятно, где-то на окраине города. Машина въехала в подвальный гараж, а пассажиры поднялись по ступенькам к зарешеченной двери. Открыла им миловидная девушка, облаченная в форму на манер школьной: коричневое платье, белый накрахмаленный передник, наколка в волосах, туфельки без каблуков. Но платье было очень коротким, на ногах были немного вычурные ажурные чулки, плохо скрывавшие рубцы. Евгений, опустивший глаза вниз, был уверен, что перед ним одна из рабынь,… повинующихся хозяйке дома. Девушка присела в низком поклоне и приняла плащ вошедшей. Затем она опустилась на колени и сняла с Мэм-саиб туфельки, заменив их мягкими тапочками, и была удостоена рассеянной ласки хозяйки дома.
— Евгений, познакомься, это Ниночка. Вы с ней, надеюсь, близко сдружитесь. Поцелуйтесь-ка в знак встречи!
Приказа невозможно было ослушаться, и Евгений ощутил жаркое прикосновение девичьих губ. Давно забытое ощущение из той, прошлой жизни здесь казалось неуместным. Однако все в этом доме было достаточно необычным. Почему бы не быть и поцелуям?
Впрочем, Мэм-саиб тотчас же отвела Евгения в свой кабинет, отличавшийся поразительной обстановкой. Как и в прилегающих комнатах, здесь было огромное количество книжных шкафов, забитых солидными фолиантами. Стоял и компьютер, на котором часто работали. Женщина осмотрела какие-то бумаги на рабочем столе, потом обернулась к Евгению:
— В этом доме несколько иные правила игры, чем в остальном мире. Начну с того, что ты единственное существо мужского пола, которому дозволено здесь постоянно находиться. И придется постоянно носить женскую одежду — ту, что выдаст тебе Нина. Спать будешь в помещении для прислуги, но днем ты обязан находиться здесь или в соседней комнате -на случай, если мне понадобится твоя помощь. Передвигаться можешь как угодно, но сидеть — только на полу или на скамейке возле меня. Еще одна вещь: Я тут где-то приготовила: Ну, с этим потом. Если есть вопросы, можешь их задать, пока мы наедине. Предупреждаю: здесь бывает немало посетительниц, в присутствии которых старайся быть как можно незаметнее — они куда консервативнее меня в некоторых вопросах. Тебе оказана великая честь находиться здесь: Усвоил?
— Да, Мэм.
— Прекрасно. Мне частенько будет требоваться твоя помощь, большей частью в этой работе. Так что тебе придется немало прочесть и понять. Компьютером владеешь, надеюсь?
— Да, и довольно сносно.
Мэм-саиб вздохнула, как бы успокоенная:
— Это все значительно облегчает. — Она прозвонила в металлический колокольчик, и вошла уже знакомая Евгению девушка в переднике. — Ниночка, отведи его в жилое помещение и выдай приготовленную одежду. Потом приведи сюда.
Затем, ничего более не добавляя, Мэм-саиб надела поверх ошейника Иры второй, более массивный, со значительными металлическими вставками и подвешенным колокольчиком:
— Это даст знать о твоем приближении, а в некоторых случаях неплохо зафиксирует твою неподвижность. Все, пора.
Нина отвела Евгения назад в коридор, оттуда по лестнице на второй этаж. Здесь помещения были менее шикарными, потолки — низкими, а удобства — минимальными. В одной из комнат, где находились огромная допотопная кровать и столь же огромный шкаф, видимо, ему и предстояло поселиться. Девушка забрала его одежду и выдала взамен нечто вроде темно-голубой рубашки, но лишенной всяких украшений, кроме сборчатых рукавов и высокого воротника, скрывшего ошейник. На одетого Евгения она наконец-то взглянула и прошептала, страшно покраснев:
— Скажи: почему она так к тебе относится? Ни мужчина, ни женщина:
Евгений пожал плечами. Он понимал, что никому, кроме служанки, он здесь так довериться не может, но и откровения его могут использоваться во вред:
— Я не уверен. Мэм-саиб говорила о повиновении и подчинении, о расчетливости одного и трогательности второго. Может, еще что-то есть: Но она сложная женщина.
Нина истерически улыбнулась:
— Мне ли не знать! Я уже сейчас: — и она всхлипнула. Но тут снизу раздался мелодичный звон колокольчика, и им пришлось быстро вернуться.
Хозяйка приказала девушке приготовить обед на троих, а Евгения внимательно осмотрела. Потом извлекла из ящика стола набор цепочек непонятного назначения и заставила раба задрать платье до плеч. Мэм-саиб закрепила цепочки с помощью специальных клемм на проколотых грудях и члене, соединила с помощью браслетов лодыжки и запястья, проверила прочность конструкции и приказала сделать несколько шагов. Евгений не сразу понял назначение амуниции. Она, конечно, не давала передвигаться совсем свободно, но и не создавала трудностей при перемещении. Однако когда хозяйка провела рукой по его члену, раб тут же оценил практичность металлической сбруи. Все цепочки тут же натянулись, вызывая болезненные ощущения, отчего возбуждение стимулировалось еще больше.
— Очень забавная вещица, — улыбнулась Мэм-саиб. — Это будет твоим парадным нарядом. Сегодня проносишь его весь день, вечером Нина снимет — до особого распоряжения. А сейчас займемся делами.
Она несколько раз сжала член особым образом, отчего эрекция спала, и подвела Евгения к своему рабочему месту, объяснив сущность его занятий — вполне секретарских, как можно было понять. Мэм-саиб вела обширную переписку — прежде всего деловую и во множестве бумаг предстояло разобраться. Кроме того, ей постоянно требовались справки — как из книг, так и из Интернета. Где что разыскать — также следовало знать назубок.
Немного спустя Евгений понял, что приютивший его дом был своего рода неофициальным центром женщин-садисток чуть ли не всего мира. Мэм-саиб издавала серьезный электронный журнал, участвовала в некоторых садо-мазо акциях, редактировала специальную книжную серию. Она получила степень по психологии в одном из шведских вузов недаром: знание нескольких языков, богатейшая эрудиция буквально подавляли всякого, кто с ней общался. Не так давно порабощенный этой женщиной, Евгений просто восхищался ею, доходя почти до молитвенного экстаза при мысли о том, что может быть ей полезен.
В первый же день он допоздна просидел, сортируя электронную почту и подбирая выписки для запланированной статьи о садомазохизме в античной поэзии. Мэм-саиб наблюдала за его успехами, иногда поправляла и критиковала. Прервались только для ужина, который подала хозяйке Ниночка. Ей, как и Евгению, пришлось есть сидя на полу (хотя столовые приборы все-таки были выданы). Больше прислуги, видимо, в доме не было.
После ужина Нина сделала уборку и доложила об этом Мэм-саиб, которая позволила девушке отправиться спать. Евгения же по окончании работы ждали «развлечения». По приказу он опустился на четвереньки, широко раздвинув ноги и приподняв рубашку. Хозяйка разделась, пристегнула на бедра двусторонний член (не такой большой, как в клинике, но довольно внушительный) и всадила одну из его половин прямо между ягодиц Евгения. Это было весьма болезненно даже для столь подготовленного раба. К тому же женщина нещадно лупила его по спине и заднице небольшим хлыстиком на манер лошадиного. Сама она кончила довольно скоро, но раба от фаллоимитатора освободить не спешила. Напротив, она приказала Евгению встать и провела его в комнату для прислуги.
Ниночка, услышав шаги, тут же вскочила и встала по стойке «смирно» у кровати. Под руководством Мэм-саиб она освободила Евгения от металлической сбруи, неопытными пальчиками причиняя боль. Но испытания еще не завершились: вторую половину фаллоимитатора, свисавшую у Евгения между ног, отделили от первой таким образом, что два дилдо связывала короткая металлическая пуповина. Раздвинув ягодицы девушки, хозяйка ввела в ее попку свободную часть, протянув ее между ног Евгения, и рабы оказались стянуты лицом к лицу. На каждого из них был надет кожаный пояс, к которому крепилась вторая цепочка от фаллоимитаторов…. Вдобавок, чтобы еще больше помешать им разъединиться, проколотые соски юноши и девушки были также соединены металлическими цепями. Все это вместе было очень тяжело. Мэм-саиб тут же легким толчком уложила рабов на кровать со словами:
— Освободиться, конечно, можно, но лучше не пытайтесь. Пролежите до утра. Тогда я вас освобожу друг от друга, если найдется время. И не вздумайте скулить!
Она вышла, погасив свет. А Евгений лежал, чувствуя дыхание служанки и теплые слезы, бегущие из ее глаз и капающие ему на грудь. Пульсирующая боль в сосках и в заднем проходе мешала уснуть. Легкая попытка передвинуть бедра показала, что лучше лежать неподвижно. Тут Нина всхлипнула и медленно обвила его обеими руками, прошептав:
— Прижмись ко мне поближе: будет гораздо легче: Тогда и натяжение ослабнет:
Евгений последовал ее совету. Он тут же почувствовал, как пенис упирается в низ живота девушки и твердеет. Расширитель в анусе еще больше возбуждал, как и ноющая от ударов спина. С удивлением он отметил, что партнерша так же стремится к слиянию. Ниночка молча раздвинула бедра, затем опустила руки вниз и начал поглаживать член, придвигая его к своей промокшей киске.
— Давай я тебе помогу: — прошептала она. — Не делай резких движений — будет очень больно. Я начну, а ты просто имитируй то, что я делаю.
Они медленно улеглись набок, и пенис вошел в распахнутую дырочку. Сквозь тонкую внутреннюю мембрану Евгений ощущал неподвижный фаллоимитатор в заднем проходе партнерши, и это соприкосновение еще больше стимулировало сексуальные эмоции. Нина медленно двигала бедрами то вперед, то назад, и эта неожиданная нежность растягивала удовольствие. Евгений попытался ускорить действия, но неосторожность привела к боли в груди: цепочки, сковывавшие их соски, оказались слишком короткими и не позволяли свободно изменять положение. Нина застонала: видимо, ее соски тоже пострадали. Пытаясь хоть как-то искупить вину, Евгений нащупал ртом губы девушки и впился в них долгим поцелуем. Мужчина и женщина, занимающиеся любовью вдвоем — для него этот естественный акт был непривычным и куда более экзотическим, чем экстравагантные пожелания хозяек. И удовольствие, которое приносило скромное соитие в темноте, было поистине огромном. Даже цепи и напряжение в анусе ничуть не мешали этому. Ограничение свободы напоминало, что акт любви был исполнением воли хозяйки, совпавшей по прихоти судьбы с пожеланием раба. Нина чувствовала то же самое: ее участившееся дыхание не оставляло сомнений в искренности возбуждения:
— Трахни меня! Сильнее: Пусть она знает: Как хорошо!
Она кончила раньше партнера, но ловкие пальчики не оставляли работы с его членом; конвульсии были очень сильны, но девушка придержала его бедра, тем более что фаллоимитаторы в задних проходах у обоих неестественно выгнулись, их присутствие стало куда более болезненным. Евгений потянулся рукой к анусу, попытавшись изменить положение, но обнаружил, что тугая кожаная перевязь совершенно закрывает доступ к заднему отверстию. Один конец этой перевязи скрывался на спине Нины, другой крепился к тяжелому поясу, надетому на Евгения, с помощью какого-то хитрого запора, освободиться от которого ночью было невозможно. Судя по всему, девушка испытывала те же самые неудобства:
— Попка болит? Немножко расслабь ноги: и придвинься ко мне. Спину чуть выгни: Как, легче?
— Да, вроде бы не так давит:
— У меня тоже. Хорошо, что тебя там растянули, как я поняла. Иначе приятных ощущений маловато: Спать хочешь?
— Не самое удобное положение, — вздохнул Евгений. Действительно, его пенис, соприкасаясь с подвижными бедрами Нины, снова напрягся, и девушка этому явно способствовала. По крайней мере, ее руки то и дело поглаживали лобок и яички юноши.
— Она хотела бы, чтобы мы повторили еще: Но давай подождем. Расскажи мне лучше что-нибудь. О том, как ты с ней познакомился.
Евгений описал свое пребывание в клинике Радек, а Нина то и дело перебивала его вопросами о привычках и действиях старшей сестры. Особенно тщательно она потребовала описать его первую экзекуцию в личных апартаментах Мэм-саиб. Все устройства и испытания были разобраны так подробно и это сопровождалось такими ласками, что Евгений вновь оказался на пике возбуждения. Молодые люди прервались, чтобы повторить сексуальный эксперимент. На сей раз давление в задних проходах воспринималось как нечто само собой разумеющееся, а полученное удовольствие, утратив привкус новизны, по-прежнему было волнующим и прекрасным.
После оргазма Нина заставила его вернуться к рассказу. О себе она не распространялась, а в ответ на особо настойчивые расспросы только всхлипнула и едва не забилась в рыданиях. Пришла очередь Евгения ее успокаивать — лаская губами и руками где только было возможно. А потом пришел сон:
Пробуждение настало быстро: шум чьих-то шагов раздался в комнате. Евгений вздрогнул и попытался привстать, забыв о цепях. Боль в заднице и стон разбуженной Нины были единственным откликом. Лицом к лицу они лежали, обняв руками друг друга и соприкасаясь самыми интимными частями тела. Без посторонней помощи встать пленники бы не смогли. Это заметила и женщина в темных очках, с нехорошей улыбкой разглядывавшая лежащих.
— Любовнички! — процедила она. — Ну, пора вставать:
Молодая женщина очень походила на ту, что вела машину Мэм-саиб: темные очки, полувоенные брюки и рубашка, высокие кожаные сапоги. Облик дополняла дубинка на поясе и плеть в руке. Поигрывая ею, женщина начала освобождать их. Сначала отстегнула ремни и вынула из задниц фаллоимитаторы.
— Тут у вас грязновато! Придется подчистить:
И перед Евгением предстал стержень, только что извлеченный из попки девушки. Нине досталось его орудие пытки.
— Чего уставились? Вылизать начисто!
Оба без колебаний исполнили приказ. Наблюдая за молодыми людьми, сосущими искусственные члены, женщина несколько смягчилась и даже позволила себе пошутить:
— Теперь вы окончательно сроднились и друг о друге все знаете. Не хватает одного штриха. Вкусно, не так ли?
Евгений поблагодарил в соответствии с рабским этикетом, Нина последовала его примеру. Фаллоимитаторы были убраны в особый футляр, а женщина приказала пленникам поцеловаться.
— Да взасос, чтобы было понятно, как вы передаете друг другу свои ощущения, — говорила она с резким акцентом, делавшим приказы еще более суровыми.
Язык Нины начал совершать вращательные движения у него во рту, еще сохраняя вкус очищенного дилдо. Евгений не испытывал какого-то отвращения, поскольку и Нина получала то же самое, их взаимопроникновение действительно стало полным — насколько возможно у двух рабов.
Жестокая улыбка исказила тонкие губы женщины в хаки. Она отстегнула связывавшие их цепи и вставила в проколотые соски тяжелые кольца, при ходьбе раскачивавшиеся и вызывавшие странное возбуждение. Затем, приказав Нине одеться и пройти к хозяйке, женщина поставила Евгения на четвереньки и надела на него примитивную упряжь: всунула в рот стержень, к которому крепилась уздечка, и пристегнула на спине небольшое тонкое седло. Затем женщина уселась на раба и, шлепнув его по заднице, приказала вести ее вниз. Здесь уже ожидала Мэм-саиб в сопровождении женщины-шофера, очень похожей на его наездницу:…
— Ты уже познакомился с Ивонной? А это Клодетта; хотя вам не придется часто встречаться, но лучше об этом знать: А теперь расседлай его, пожалуйста, и позволь одеться. Пора завтракать!
За столом сидела Мэм-саиб и — чуть в стороне от нее — сестры. Нина прислуживала, Евгений ел на полу. Хозяйка занималась отвлеченным разговором, иногда переходя на английский и французский — о состоянии сада, о нужных покупках, о предстоящей загородной поездке и о новой книге по сексологии. При упоминании этого последнего предмета Ивонна фыркнула и разразилась потоком неразборчивых реплик, которые Евгений счел бранными. Хозяйка дома улыбнулась, успокоительно заметив:
— Ты удивительно несдержанна! Мы-то знаем истинную цену этим писаниям, но дураки всегда найдутся. Не переживай:
Завершив трапезу, Мэм-саиб сделала Нине знак убирать со стола и приказала Евгению проследовать в свой кабинет. Сестры занялись своими делами, ему следовало входить в курс своих обязанностей. И он без труда справился: письма, электронная корреспонденция, справки: С сокровищами своей библиотеки Мэм-саиб его постепенно познакомила. Здесь были самые редкие издания, в основном девятнадцатого века, посвященные садомазохизму. В перерывах между занятиями хозяйка позволяла ему читать некоторые из них. Особенный интерес вызвала у Евгения книжка «Гинекократия», посвященная женской власти над одним британским джентльменом. Мэм-саиб похвалила его вкус, заметив, что это одно из самых содержательных описаний мужского рабства. И на это сочинение она сама неоднократно ссылалась и даже начала переводить его на русский, чтобы познакомить публику с образцовой продукцией века Виктории.
Но еще более занимательной оказалась изобразительная коллекция Мэм-саиб. Здесь тоже главенствовали английские раритеты — старинные фотографии, открытки и рисунки, живописавшие разнообразные способы подчинения, наказаний и унижения. Предпочтение, естественно, отдавалось сюжетам, в которых доминировали женщины. «Мужской» раздел был репрезентативен, но не более того. Впрочем, некоторые из старых изображений оказались настолько волнующими, что Евгений возбудился, просматривая их. Это не осталось незамеченным.
— Тебе стоит напомнить, как обстоит дело!
Из стола был извлечен двусторонний искусственный член, одним концом которого раба тут же начали содомировать. Мэм-саиб возбудилась от этого и вскоре вставила в свою половую щель вторую головку члена. Она неистово двигала бедрами, все глубже вбивая искусственный пенис в тело раба. Евгений буквально истек спермой, но этот акт был крайне болезненным и унизительным, действительно напоминающим о подчиненном положении вещи.
К помощи дилдо Мэм-саиб прибегала постоянно, когда ей хотелось расслабиться. По ее знаку Евгений задирал подол своего одеяния и становился на колени на специальном пуфике, опираясь локтями о пол. Госпожа подходила сзади, медленно просовывала гибкое приспособление в его сфинктер и начинала движение, совершая акт, доставлявший ей истинное удовольствие. Хозяйка обычно кончала чуть позже раба, поглаживая его пенис одной рукой, а другой прижимая к себе ягодицы Евгения. Чтобы анальный проход не слишком пострадал от частых вторжений, его часто массировали, смазывали различными кремами и промывали. Эту процедуру, в отличие от прочих, хозяйка не доверяла Нине. Она сама отводила раба в небольшой медицинский кабинет, напоминавший комнаты у доктора Радек, и вставляла тонкий шланг клизмы глубоко ему в задницу. Никогда не изнуряя раба чрезмерно, она заботилась и о своем удовольствии, поскольку отдых ей требовался постоянно.
Когда Мэм-саиб отбывала на службу, Евгений продолжал заниматься е
У нас также ищут:
порно ролики инцеста лучшее, подобрал пьяного и трахнул, рассказ как я первый раз трахнул маму, смотреть бесплатно видео трахаться, секс в киску a не анал, Похотливая стервочка сидит на лысом члене чувака, сын трахнул маму порно скачать бесплатно, порно рассказы инцест рассказы. читать онлайн бесплатно, секс трахнул уборщицу, семейный инцест азиатов, дед трахнул старушку, музыка для минены, любительские hd инцест, инцест видео mp4, порно комиксы мульт инцест, секс видео смотреть сын трахнул маму, порнорассказы нас с женой ебут, смотреть онлайн порно трахаются, форум инцест сестра, ебут русское видео, инцест реальный брата и сестры, как трахаться с пожилым мужчиной, порно групповушки с русскими подростками, трахнуть этот мир, русское порно видео инцест в hd, ебут толпой одну блядь видео